Сочинения Баха – неотъемлемый атрибут учебных программ всех уровней музыкального образования – от ДМШ до консерваторий. Универсализм Баха, ценность его творческого наследия для муз. педагогики требуют своего адекватного рассмотрения – в максимально расширенном контексте. Таким контекстом является контекст метаистории. Предлагаемый в статье нетрадиционный подход позволит открыть новые
смыслы в многократно и разносторонне исследованном предмете.
“По своему внутреннему существу Бах принадлежит к истории немецкой мистики”, – писал А. Швейцер. Сегодня видится: не только немецкой, но всечеловеческой, ибо именно с ней корреспондирует метаистория, в которой Баху суждено было сыграть выдающуюся роль.
БРАМС, БРУКНЕР И «ВОЗЛЮБЛЕНЫЙ БОГ»
14 октября 1896 г. в Вене почтенный пожилой господин с длинной бородой, сморщенным, осунувшимся лицом, на котором лихорадочно блестели глаза, стоял, не двигаясь, со шляпой в руке перед собором Св. Карла, где проходила церемония по поводу кончины Антона Брукнера. Стоявший не решался войти внутрь из-за сковывающего его чувства неприятия покойного. Этим слегка сгорбленным бородатым стариком был Иоганнес Брамс. Измученный раком, он, спустя несколько месяцев после смерти Брукнера, последует за ним. Великий музыкант никогда не любил Брукнера, всегда считал его скромным школьным учителем, провинциальным, ханженским, тяжеловесным декоратором, который выстраивал бесконечные симфонии, подобные колоссальным монументам, сооруженным для посредственных личностей. Правда, благодаря посредничеству общих друзей-музыкантов, примирение все-таки состоялось.
ДЖЕЗУАЛЬДО ДИ ВЕНОЗА: ЭРОС И ТАНАТОС В НЕАПОЛЕ 16-го ВЕКА
Символическим предложением «жизнь для меня стала смертью» заканчивается одна из последних композиций Джезуальдо ди Веноза; буквально говоря — «жизнь угасает».
Композиция относится к 6-й последней книге пятиголосного мадригала 1611г., которую по праву считают самым значительным произведением одного из самых загадочных талантов в музыкальной истории всех времен.
Своеобразный мир звуков этого музыканта, видимо, имеет в основе те же неизвестные нам первопричины, из которых развиваются и черты личности в целом. В жизни и творчестве Дж. ди Венозы проявляются непостижимые признаки латентной, не обнаруженной болезни; а его музыка — это плавильный тигель, в котором соединились выдающаяся художественная личность и психика, полная теней и трещин.
ПЕТР ИЛЬИЧ ЧАЙКОВСКИЙ
В центре внимания автора — проблема взаимосвязи индивидуального музыкального стиля и личности композитора, решаемая на примере творческого гения Петра Ильича Чайковского. Исследуются как идейно-образный, содержательный, так и технико-языковой компоненты этого влияния. Анализируются черты личности и обстоятельства жизни композитора, обусловившие формирование в его сознании и творчестве идеи фатума, судьбы.
В монографии проанализированы все основные произведения композитора с позиции эволюционных изменений его творческого стиля и параллельного процесса трансформации его личности. Вскрыты как тенденции преемственности, так и выразительные прозрения будущего в творческом наследии Чайковского. Раскрыты психологические сложности внутреннего мира художника, по-разному обнаруживавшие себя на его жизненном пути. Отдельная глава книги посвящена исследованию украинского фактора в художественной стилистике Чайковского, его особенной роли в формировании уникальной творческой индивидуальности русского музыкального гения в европейском художественном пространстве.
MYSTICUS В ШЕСТОЙ СИМФОНИИ П.И. ЧАЙКОВСКОГО
Мистический элемент творчества П.И. Чайковского еще не становился объектом специального рассмотрения. Не только потому, что в музыкальной науке длительное время господствовало материалистическое мировоззрение, но и в силу невозможности наблюдения самого объекта исследования. Можно ли наблюдать и исследовать то, чего… нет, что составляет тайну, что намеренно сокрыто? Тайное нельзя аналитически разъять, тайное может лишь неожиданно открыться, стать явным, если к нему будет найден ключ. Но оставлен ли он автором?
ПЯТЬ ШТРИХОВ К АВТОПОРТРЕТУ П.И. ЧАЙКОВСКОГО В ОПЕРЕ «ПИКОВАЯ ДАМА»
«Пиковая дама» в этом отношении, пожалуй, наиболее интересна для исследования: ведь наличествует литературная первооснова – одноименная повесть А.С.Пушкина, сравнение с которой позволяет особенно выпукло выявить направленность творческого замысла Чайковского, обнаружить созданный им в опере «автопортрет». Обычно он проецировался на образ Германа. Сегодня представляется возможным расширить зону этой проекции…
“РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА” — НЕОСУЩЕСТВЛЕННЫЙ ОПЕРНЫЙ ЗАМЫСЕЛ П.И. ЧАЙКОВСКОГО
“Ромео и Джульетта” — один из более чем двадцати отвергнутых оперных замыслов П.И. Чайковского и один из двух — непосредственно дошедших до стадии музыкального сочинения.
“Кончено. Я буду писать “Ромео и Юлию”…Это будет самый капитальный мой труд, — пишет композитор весной 1878 г. — Мне теперь смешно, как я мог до сих пор не видеть, что я как-будто предназначен для положения на музыку этой драмы. Ничего нет более подходящего для моего музыкального характера. Нет царей, нет маршей… Есть любовь, любовь и любовь”.
В начале октября 1781 года: “И вот уже теперь безвозвратно решено: я буду писать оперу на эту тему” — на “старый, но вечно новый сюжет”. Даже свое обращение к занимавшему его впоследствии сюжету “Ванька-ключник” Чайковский мотивирует: “это нечто вроде “Ромео и Юлии”. И все же Чайковский не написал столь желанную оперу…
читать…